Спасибо всем за высокую оценку моего бумагомарательства. Тогда получите ещё один опус.
«ЛОТЛИНЬ» НА ПЕРЕХОДЕ К ВПС.
(прямо по Н.В. Гоголю)
В последних числах марта 1967 года, а может быть в первых числах апреля этого же года (заел проклятый склероз) завершал подготовку к боевой службе в дальней зоне ГиСу «Лотлинь». Следует вам заметить, что «Лотлинь» значительно отличался от прочих «Океанов» дивизиона.
Предыдущий командир, проявляя заботу о быте личного состава и морскую смекалку, используя некоторое количество международной валюты для расчёта с заводскими специалистами и энтузиазм экипажа решил соорудить дополнительный кубрик и еще одну каюту. Так родилась пристройка к надстройке на главной палубе, а у командира место для совершения прогулок в плохую погоду и приёма солнечных и воздушных ванн при благоприятных метеоусловиях. Эта прогулочная палуба, которую одни называли «проминдек», а другие «променаддек» являлась предметом зависти других командиров «Океанов». Как был поощрён командир за свою инициативу история умалчивает, однако других попыток совершить подобный подвиг на дивизионе не предпринималось.
Теперь вернёмся к нашему рассказу. Завершалась флотская проверка готовности корабля к выходу на боевую службу. Последним выступал начальник тыла отряда подполковник Комраков Семён Степанович. И тут выяснилось, что корабль при всей полной готовности к несению боевой службы, выйти в море не может, так как не хватает мяса. Находчивости Семёна Степановича мог бы позавидовать сам Остап Бендер. Перед самым заслушиванием он приказал своим подчинённым мичманам притащить из подсобного хозяйства ящик с поросёнком. Поэтому на заслушивании он уверенно отверг все претензии командования корабля и доказал членам флотской комиссии что десятикилограммовый поросёнок вполне заменяет 100 килограмм свинины первой категории, не считая всяких ножек, пятачков и прочего ливера. Комиссия поверила, но усомнилась в наличии поросёнка. Велико было удивление командования корабля, когда взорам комиссии был представлен ящик, принайтовленный у среза полубака по левому борту. В ящике находился поросёнок не первой молодости больше похожий на рентгеновский снимок или борзую перед охотой. Комиссия была удовлетворена, корабль был готов к выходу на боевую службу.
Не мне вам рассказывать, какими бывают Баренцево и Норвежское моря в апреле. Только повернули налево за угол, как пошёл мордотык баллов эдак 6-7. Проявляя беспримерное мужество, доблестные механики уверенно держали ход в целых три узла. Бачковые тоже доблестно и усердно откармливали непонятное создание в ящике. На третьи сутки похода, когда корабль пролетел мимо Нордкапа, на ГКП поступил доклад, что со скотиной творится что-то неладное, вся дрожит и отказывается от приёма пищи.
Созванный консилиум из помощника, интенданта и корабельного врача поставил диагноз, что несмотря на северную закалку, пациент может откинуть копыта от переохлаждения. Суровый приговор консилиума заставил командира принять решительные меры по спасению народного достояния. Командир принял решение о передислокации свинарника в район фальштрубы по правому борту, чтобы даже лёгким ветром не задувало. Решение командира – закон. Экипаж был поднят по авралу, и в восьмибальный штормец началась операция толи по спасению передислокаторов толи по переноске народного достояния. Экипаж действовал самоотверженно и на шестом часу приказ был выполнен. Часа через четыре после завершения операции отогревшаяся скотина начала проявлять свой характер. Специфический визг оповещал всех супостатов, что на переходе находится наш корабль, и демаскировал его. Прожорливости выздоравливающего мог бы позавидовать любой обжора из «Книги рекордов Гиннеса», но экипаж не знал о существовании подобного опуса, очень радовался произошедшей с корабельным любимцем переменой и нёс все, что было съестного. Поход благополучно продолжался.
Началась повседневная походная рутина, изредка прерываемая требовательным визгом из ящика. Не заметив, проскочили Фареро-Исландский рубеж, но с подачи бдительного штурмана командир во время подправил курс на Азоры.
Завершалась третья или четвёртая неделя похода. Погода исправлялась на глазах. А в глазах интенданта, который ежедневно докладывал помощнику о приросте народного достояния, начала появляться уверенность в том, что записанные на корабль сто пятьдесят килограмм свинины он с помощью Нептуна и экипажа осилит.
Наступала весенняя азорская ночь. Что такое азорская ночь? Вы не знаете? Ну тогда объясняю. Если Вы возьмёте украинскую ночь, помоете её одним из широко рекламируемых шампуней от перхоти, затем по рецепту Н.В. Гоголя потрёте её снегом, то на выходе получите жалкое подобие азорской ночи.
Ну ладно, это всё лирика. Итак, наступала весенняя азорская ночь. В 00.00 как положено, штурман заступил на вахту. Выполнив все положенные ритуалы, как-то доклад командиру, уточнение места корабля и пообщавшись с младшим канарисом, штурман решил посвятить несколько минут служебного времени для личных целей. Следует заметить, что «Лотлинь» отличался от прочих «Океанов» наличием очень большого машинного телеграфа сантиметров 40 в диаметре, на котором, разложив канадку, можно было спокойно ждать второго пришествия или на худой конец смены с вахты.
Штурман грамотно и вдумчиво минут 15 сооружал уютное гнёздышко на машинном телеграфе. Спешить было некуда, супостат бороздил океан за пределами средств РТР и УКВ РР, а транспорта и танкеры ходили другими путями. Штурман, пристроив пятую точку в гнёздышко, отдраил правый передний портик, затянулся болгарской сигаретой и начал изучать звёздное небо. Ночь была в самом разгаре. Звёзды величиной с детский кулачок призывно подмигивали штурману. Океан, ещё недавно такой грозный, ласково качал корабль на зыби в 1-2 балла. Под мерное пощёлкивание контроллеров рулевого управления штурмана начала одолевать постоянная спутница всех вахтенных – дрёма. Перед глазами открылись виды родного Владивостока, паруса шлюпок на глади залива Петра Великого, виды бухты Шамора да всего и не перечислишь.
Вахтенный рулевой, пользуясь беспомощным состоянием штурмана, задумался о родной Украине, изредка приоткрывая глаза и проверяя правильность удержания курса.
И вдруг со стороны проминдека из ночной темноты в портик влезло свиное рыло и на чистом славянском наречии прохрюкало«А шо ви тута делаете?» (записано со слов штурмана ещё не отошедшего от шока). Штурман, не подготовленный к такому обороту событий, рухнул с машинного телеграфа. Канадка под штурманским весом начала сползать с машинного телеграфа, и зацепившись ремешком за ручку машинного телеграфа, сначала дала команду «Стоп машина», а потом, немного подумав, дала команду «Полный назад».
Вахтенный рулевой, забыв открыть глаза, с диким воплем, в промежутках заполненых словами из какой-то предыдущей реинкарнации, скатился в продольный коридор и исчез.
Командир, разбуженный непонятным шумом в ходовой рубке и дикими воплями рулевого, в одних плавках влетел в рубку и, обнаружив отсутствие всякого присутствия, сыграл Боевую тревогу. Постепенно, по мере поступления докладов о приведении боевых частей к бою, обстановка на корабле стала стабилизироваться. Через пол часа, о готовности к бою доложил и штурман, очень много времени заняли поиски вахтенного рулевого, где он пропадал, остаётся секретом по сегодняшний день. После краткого разбора создавшейся ситуации, выяснения причин изменения курса и скорости без ведома командира, раздачи наград всем виновным и непричастным, были организованы поиски виновника ночного торжества.
Слава создателю порося находилось на борту, но в беготне кто-то сломал ему ногу.
Порядок был восстановлен, взошедшая Луна с удивлением взирала на всю эту суету, а нахальные звёзды ехидно подмигивали штурману.
На этом можно было бы поставить точку и объявить The Happy End, если бы помощнику и интенданту не пришлось до конца похода списывать недостающие сто килограммов свинины, искусно производя замену свинины на рыбу, приобретённую за международную валюту на плавбазе. А поросёнка до сих пор жалко.
Автор
Тема: Веселые истории услышать не хотите ли? (Прочитано 230393 раз)